На улице мело. Циклон, навалившийся на старый датский городок, накрыл его полностью. Стена мокрого снега превратила улицы в слепые лабиринты, с туманными и блеклыми бельмами фонарей. Андрей, спасаясь от непогоды, нырнул в маленький бар, расположенный в полуподвальном помещении. Вьющиеся волосы намокли от обильного снега, и в тепле превратились в крупные, темные кольца. Андрей потряс головой, стряхивая тяжелые капли, сдал намокшее пальто, и прошел в зал. Уютный сумрак источал тепло, в конце небольшого помещения рдел углями камин. Устроившись к нему как можно ближе, Андрей попросил большую кружку глинтвейна и меню. Он замерз.
Андрей был художником, приехал работать над небольшим театральным проектом. Декорации были почти готовы, и, поняв, что может немного отвлечься от работы, Андрей пошел знакомиться с городом.
Город был красив. Город был стар, живописен, светел. Андрей обошел все его самые старые улочки, наслаждаясь каждым зданием, каждым чугунным завитком на фонарях. Непогода обрушилась на него на набережной. Ветер, разгоняясь, бил в грудь, оттягивал назад волосы, полы пальто развевались за ним, как гротескные крылья. В тот момент, когда он окончательно потерялся посреди разгулявшейся стихии, он увидел ступеньки и вывеску, сулившую тепло и кров.
Андрей был очень теплым человеком. Теплым даже внешне – рыжеватые вьющиеся волосы, зеленые глаза, то ли море, то ли зелень… У него была очень добрая улыбка, он любил людей, и в каждом умел разглядеть что-то хорошее. Рядом с ним становилось тепло и легко даже нелюдимым и угрюмым людям. Коричневый, грубой вязки свитер изрядно вытянулся на локтях, коричневые же, чуть потертые джинсы, обрызганные краской, намокли почти до колен. Джинсы видели пески Сахары, и пляжи Марокко. Сегодня они тесно познакомились с лужами датской набережной.
Андрей успел допить вторую кружку глинтвейна и почти согрелся, когда спина его ощутила порыв ледяного ветра. Знобко вздрогнув, он обернулся.
Дама стояла при входе в зал. Белые, рассыпанные по плечам волосы, бледное лицо, белесые брови… «Альбиноска?» - подумал было Андрей, но она вышла на свет, и он увидел ее глаза. Два бездонных окна пустоты в обрамлении светло-голубых, как у хаски, радужек. Длинное, в пол, платье. Удивительно, но при такой погоде подол его оставался сухим и чистым. Дама еще раз внимательно обвела глазами зал, и, чуть вздрогнув, пристально поглядела на Андрея. Тот выдержал ее испытующий взгляд, но волна озноба опять прокатилось по телу. «Заболеваю, вот черт» - подумал он, и, подозвав официанта, попросил большую кружку кофе и еще один глинтвейн.
Дама устроилась за столиком в нише напротив. Официант принес ей меню, но дама сделала заказ сразу, и опять внимательно глянула на Андрея. Тот сосредоточенно пил свой кофе, стараясь не глядеть на «белесую ведьму». Что-то в ней вызывало у него отторжение. Он не любил женщин, от которых ему становилось не по себе, высокомерных, холодных, пустых. Эта, правда, не казалась пустой, но лицо ее, тонкое, холодное, неулыбчивое, не было хотя бы сколько-нибудь добрым и человечным. Прикоснуться к такой все равно, что прикоснуться к айсбергу, решил он. Встряхнул головой, отгоняя ненужные мысли, поглядел в обжигающую черноту кофе. Нет, северные женщины не в его вкусе. Уж лучше огненные итальянки или темпераментные испанки.
Прохладный порыв ветра заставил его опять поднять голову.
- Вы позволите составить вам компанию?.. – дама стояла рядом с ним, и даже, кажется, немного улыбалась. Андрей почувствовал неловкость. Отказать было неудобно, но и ввязываться в разговор ему не очень хотелось. С другой стороны, его одолевало любопытство. Какая она? Что носит в себе за этой ледяной маской? Умеет ли быть иной?
- Пожалуйста, присаживайтесь. – Он улыбнулся ей, отодвинув в сторону недопитый бокал.
- Благодарю. – Дама села напротив. Подошел официант, поставив перед ней небольшой чайник и приборы, а перед Андреем очередной бокал горячего вина. Чай тонкой струйкой лился в белоснежную округлость чашки, над ней поднимался ароматный пар.
- Как вас… - начал было говорить Андрей, и замер на полуслове. Светлые глаза хаски поймали его взгляд, и уже не отпускали. Холод разлился в воздухе, запахло снегом, зал провалился куда-то и исчез, и Андрей более не видел его и не помнил о нем. Холод затопил его всего, выморозил до основания. Черная бездна неба открылась перед ним во всей своей необъятной красоте, он видел, как остро и колко переливаются в ней иглы звезд, как течет в ее глубине зеленое мерцающее сияние, бросающее отблески на безупречно белый, спрессованный ветром снег. Он видел бескрайние просторы ледяных полей, голые черные ветви спящих деревьев, стылые волны ледяного океана, снежное крошево, плещущееся в его водах. Онемевшими от холода щеками чувствовал ветер, резкий, пронизывающий, видел, как преломляются в холодных льдинах тусклые отблески луны.
… Даме было тепло. Впервые за долгое, долгое время. Она отогревалась в лучах южного солнца, вокруг нее был сыпучий песок и жар. Ввинтившись в сознание Андрея, она жадно пила тепло его Сути и памяти. Ей нечасто удавалось встретить человека с такой яркой, образной, живой памятью. Художник… Ей просто сказочно повезло. Такие видят все вокруг, умеют вбирать в себя цвета и оттенки… Тепло, исходящее от него, она почуяла еще на улице. Он был прекрасен. Он дал ей возможность стать цельной, и пусть на недолгое время, но холод отступил. Цветные брызги красок на холсте, жар, от нагретых солнцем камней, сохнущие под палящим солнцем морские водоросли, запахи йода и соли, голубые блики… Тепло, тепло, ласковые руки, скользящие вниз по горячим плечам, огромные, южные звезды… солнечные лучи, подсвечивающие весеннюю, нежную зелень, сонная гладь маленького пруда, ленивые рыбины, ходящие в глубине, прозрачные крылья стрекозы, раскатистая дробь дятла…
Ей хотелось погружаться глубже, заполнить ледяную пустоту внутри этим хрупким, дрожащим теплом… но было жаль мужчину. Он сидел растерянный, уязвимый, лицо его каменело, застывало, на ресницах дрожал иней. Дама вздохнула, и забрала остатки тепла из нетронутой чашки с чаем. Он умрет, если она возьмет еще хотя бы немного. Пора уходить, а ей так жаль оставлять его здесь, так хотелось бы взять его с собой, в свою бесконечную дорогу… но она слишком хорошо знала, что его – такого теплого, живого, радостного, рядом с ней не будет никогда. Он станет таким же безучастным и холодным, как глыба льда. Рядом с ней не уживается тепло. Тепло… Ей хотелось коснуться его губ, но и этого она не могла себе позволить. Она и без того взяла немало, и как знать, не станет ли это последней каплей… Дама еще раз поглядела на Андрея, прощаясь, легко поднялась, коснулась его плеча и ушла.
Андрей моргнул. Наваждение рассеивалось. Кажется, в зале стало еще темнее. Служащий подбросил дров в камин, пламя затрещало и выбросило сноп алых искр. Андрея била дрожь. Женщина! Здесь только что сидела женщина, вот же и чашка стоит… опустив глаза, Андрей увидел мутный коричневый лед, удивительно, что чашка не раскололась, ведь… Но…
Андрей вскочил, и как был, без пальто, в одном свитере кинулся на улицу. Он выскочил из бара на набережную. Сильно похолодало, лужи покрыла ледяная корка. Все еще мело, но уже не так густо, и впереди Андрей разглядел высокую женскую фигуру. Он побежал было за ней, но новый порыв ветра швырнул ему в лицо пригоршню колючего снега, и он потерял ее из вида. Никто не видел, как взметнулись вокруг дамы снежные вихри, как ветер подхватил ее волосы, раздул платье, как она легко поднялась над тротуаром и рассыпалась ворохом легких, невесомых снежинок…
… Андрей болел долго. Температурил, маялся, не было сил встать с кровати. Часто забывался недолгим, тревожным сном, и стоило ему закрыть глаза, как под его веками оживали странные, чуждые картины. Ему снились семена, под тяжелым одеялом снега, спящие, но готовые пробудиться; сабли ручьев, промерзшие до самого дна, окаменевшие от холода ягоды клюквы… отблески северного сияния, гуляющие по ледяным сопкам, холодные далекие звезды. Он просыпался, и смотрел в окно. В ледяных, бледно-голубых узорах, заткавших стекло его окна, ему чудились внимательные глаза хаски. Он заваривал себе чай, и снова засыпал.
Зима закончилась через три недели. Андрей выздоровел, вернулся домой, жизнь понемногу возвращалась в прежнее русло. Поначалу он часто мерз, кляня на все лады давнюю простуду, но потом прошло и это. Однако с тех самых пор, поселилась в нем какая-то необъяснимая тоска. Та, которую он потом называл про себя «датским безумием». В предвесенний период, когда зима не желает сдавать свои позиции, и внезапная оттепель сменяется новой волной зимней стужи, ему начинали сниться странные сны. Больше всего пугало то, что просыпаясь среди ночи, отчетливо осознавая себя и окружающий мир, он явственно видел, как в его комнате начинает идти снег. Бесконечный, медленно падающий снег, он глядел сквозь него, переполненный ощущением, что вот-вот должен что-то обрести, кого-то найти. Эта встреча сулила покой и цельность. Поднимал глаза к потолку, и ему чудились отстраненные глаза цвета льда. Ему казалось, что в комнате, несмотря на закрытую форточку, гуляет, кружится ледяной ветер. Он ворочался на сбитых простынях, потом шел заваривать чай, зная, что это просто необходимо пережить, и тогда он снова, может быть, станет спокойным и цельным.
Он продержался года три. В один из февральских дней он купил билет на самолет. Низкое, обложенное тучами небо исторгало из себя редкую, снежную крупу, по взлетной полосе мела тонкая белая поземка, которая, разгоняясь, превращалась в колючий, белый ветер. Когда шасси оторвались от земли, и самолет начал набирать высоту, Андрея посетило предчувствие, что вот-вот какая-то потерянная частица его души вернется на место.
Снег пошел гуще, и вскоре за его плотной завесой нельзя было разглядеть ни силуэта улетающего самолета, ни его бортовых огней…
Наши творцы вовсю обыгрывают сюжет старой сказки)))
Да, ею тоже навеяло. Недаром снилась Дания) Вероятно, там подобные сказки случаются чаще.
Усталый, спасибо за такой комментарий)) Если человек хоть немного попадает в шкурку героя рассказа, это значит, что автору хоть что-то удалось) Спасибо.
Маша, у меня одни эмоции... !! Очень согласна с Усталым, но... только до того момента, как он захотел улететь со Снежной Королевой. Я не захотела! )) Написано, как всегда, выше всех похвал! Кто умеет, тот всегда умеет, что ещё скажешь... Спасибо, что постаралась для нас! Мы это очень ценим!
Снежная королева с горячим сердцем? Нонсенс. Стокгольмский синдром, прям, натуральный. Но написано отлично и затягивает, концовка понравилась не сильно, но она логична в разрезе поставленного диагноза.))
Спасибо, Аннет) Прет меня, вероятно, с этой темы))) Вот сон приснился, про Господина Метелицу. Вот как) Сюжет старой немецкой сказки про колодец и ледяные пуховые перины. Только главный герой отличался изрядным креативом в выборе жертв, и, заставляя взбивать их свою перину, заманивал бедолаг в свои ледяные сны))).
Маша, ну триллеры всем сняться - мне недавно такое приснилось! Я даже ночью проснулась и давай мужа щупать живой он или нет! На Фосторе давно читала творческую историю "Снегурочка". Автор сделал Снегурочкой лихо одноглазое, которое было людоедкой! И вот мне приснилось, что я супруга от этого лиха обороняю. Слава богу, что это всего лишь сон! :))))
)))) Муж все понял правильно?)) Конечно, сны... которые, на самом-то деле, просто бессознательное преломление реальности. А бывает, что и осознанное. Когда осознанное - тогда гораздо проще. Прожив травмирующую ситуацию в фазе, ты избавляешься от нее в реале, вот и все. Наверное, Господину не поздоровилось бы, осознайся я тогда. Я бы его запихала в собственный сон, и поглядела бы, как он там будет вертеться. Сволочь такая.
А лучше снег пополам с песком или отсевом, которым дворники посыпают пешеходные дорожки!!!! :)))) А лучше на кол посадить!!!!! Первым делом, как советовал Иван Василевич! А уж опосля... :))))))))
